История Орловской губернии

Город Орёл был основан в 1566 г. как крепость на неспокойных рубежах московского государства. Три десятилетия спустя стараниями писца Дементия Яковлева и подьячего Леонтия Софонова создан документ с описанием селений Орловского уезда. Документ, более известный ныне как «Писцовая книга Орловского уезда 1594/95 г.»

Смирнов, Павел Петрович (1882-1947). Орловский уезд в конце XVI века по писцовой книге 1594-5 гг. / Павел Смирнов;

Карта по Писцовой книге

В 1595 г. Орловский уезд административно подразделялся на 5 станов. Тайчуков стан располагался исключительно по правому берегу Оки, остальные – по левому (и только к Каменскому стану относился маленький участок луговин супротив современной Жуковки). Границы между левобережными станами проходили преимущественно по водоразделам и лишь местами – у истоков Мезенки, на Муратовском колодезе, на Неполоди, на Цветыни и на Сорочижском колодезе – произвольно.

Границы самого уезда следовали чётким природным ориентирам только на севере, кое-где они проходили по водоразделам, нередко — произвольно, а на юге о выраженной границе уезда говорить и вовсе не приходится.

Согласно В.Неделину город Орёл в первое время после основания заселялся служилыми людьми из Белёва, Мценска, Болхова, Новосиля, Карачева. Приводит он данные и о прибытии в Орёл служилых людей из Крапивны.

Пожалуй, можно не сомневаться в том, что основной переселенческий поток был направлен в Орловский уезд с севера. Косвенным подтверждением тому служит заметно боʹльшая освоенность Каменского стана по сравнению с другими – боʹльшая плотность расположения населённых пунктов, большое число дворов, невысокая доля безымянных землевладений. Некоторые фамилии землевладельцев уезда связаны с более северными местами: Мецнянкин, Серпуховитинов, Пронский, Колугин.

Часть переселенцев прибывала в уезд с западной стороны. Возможно, не только из-под Карачева. Фамилия Путивльцев указывает на связь с юго-западной окраиной государства, а фамилия Литвинов, возможно, и вовсе указывает на выходцев с территории, пребывавшей тогда под властью Литвы.

Помимо этих двух было ещё третье направление – с Дона. В числе прочих землевладельцев в Писцовой книге упомянуты 8 донских атаманов: Ёлка Костентинов/ич/ Шишкин, Угрим Костентинов/ич/ Мансуров, Остафий Петров/ич/ Мартынов, Микита Офонасьев/ич/ Сидячий и Василий Офонасьев/ич/ Сидячий, Михаил Васильев/ич/ Окулов, Безсон Григорьев/ич/ Лихотин, Безсон Фадеев/ич/ Талышманов. Впрочем, всего 8 персоналий из числа 1938 землевладельцев говорят о том, что переселенческий поток с Дона был сравнительно небольшим.

Теоретически, в почти обезлюдевшем к середине XVI века лесостепном пространстве «дикого поля» (но вдали от путей конных набегов) вполне могли затеряться крошечные населённые пункты. Такое, хоть и совсем немногочисленное население «гулящих людей» при расширении границ государства также могло пополнить собой уезд.

В 1595 г. населённые пункты и прочие землевладения были представлены в Орловском уезде разными вариантами. Город-крепость — Орёл. Сёл было 5 (Верхний Мезин, Нижний Мезин, Онахино, Григорьевское, Никицкое), сельцо — 1 (Микуличи). Сёла во всех случаях расположены вблизи погостов. И не вполне ясно: обязаны сёла своим статусом близости погоста или же наличию церкви ещё и в самом селе? Непонятно и то, почему из множества населённых пунктов один обозначен именно как «сельцо» - возможно, там была часовня.

Наибольшая часть населённых пунктов уезда указаны как деревни.

Небольшие новые поселения именовались починками. Вообще, починок меньше, чем деревня, но в частностях нередки исключения.

Прежде заброшенные деревни, починки и займища именованы в Писцовой книге пустошами.

А сравнительно недавно взятые под пашню или под сенокос земли без жилых построек указаны как займища.

Названия населённых пунктов чаще всего являются производными или от ФИО владельцев, или от особенностей близлежащей местности. Ценность Писцовой книги заключается ещё и в том, что она создана во время возникновения деревень, и в тексте упоминаются непосредственно лица, от ФИО которых название деревни происходит. Примечательно, что некоторые деревни и сёла сохранили свои названия до настоящих дней, а другие с течением лет поменяли названия в соответствии с фамилиями землевладельцев. Любопытно в этой связи, что во многих случаях преемственность сохранялась невзирая даже, например, на события Смутного времени.

В самых общих чертах, пункты безымянные моложе, чем пункты, названные по отчеству, те — моложе чем названные по фамилии. Все они — моложе, чем пункты, названные по именам-отчествам-фамилиям лиц бывших владельцев, в Писцовой книге уже не названных. Ойконимы, названные по особенностям местности и по гидронимам, вероятно, старше, чем названные по ФИО владельцев. Но всё это — лишь в самых-самых общих чертах. Реально же, починок (даже названный по имени) может оказаться старше, чем деревня, названная по фамилии. Отчество владельца в одной записи книги может оказаться фамилией в другой записи (не только становление населённых пунктов, но и становление новых фамилий в книге порой заметно). А в случае, например, с Богдановкой имеет место спорный вопрос, что прежде произошло от фамилии — ойконим или гидроним?

При составлении карты для изображения одного двора был выбран пунсон площадью около 4 га (в масштабе карты). Это значение близко к площади пашни среднестатистического помещика, но в пятеро меньше его общего земельного надела. В среднем, разумеется. Например, Митка Фёдоров/ич/ Курапов земли имел на порядок меньше, чем Офонасей Клементьев/ич/ Жилин: а у того было 16 четей только пашни, всего же 243 чети в двух станах, включая (ни у кого больше подобных прав в уезде не было!) даже собственно реки (Ока от устья Ицки до верховья, Крома от Оки до устья Кремечи).

Крестьянские дворы располагались на землях помещика (если при этом дворов самого помещика в деревне не было, то его земля пунсонами красного цвета на карте не отображена.

По этим причинам площадь населённого пункта на карте не отображает площадь населённого пункта реальную .

Но зато она даёт приближённое представление о численности населения в каждом населённом пункте.

Если судить о динамике естественного прироста по частным случаям в селениях соседнего Фатежского уезда XVIII – сер. XIX вв., то получается, что каждая семья в среднем успешно воспитывала трёх мальчиков (и трёх девочек). Это, стало быть, без учёта случаев ранней смертности. И если произвольно перенести полученную картину на реалии конца XVI века, то получается следующее. На момент переписи писцы, конечно, заставали не всех детей в семьях — кто-то ещё не родился, кто-то уже вырос — но, должно быть, в целом некое усреднённое число их взору представало. Таким образом получается, что в среднестатистическом дворе должны были в момент переписи находиться двое родителей и трое детей. Добавим произвольно ещё одного человека на фактор ранней смертности и на возможное совместное проживание лиц старшего возраста. Получаем: в среднем, около 6 человек/двор.

Теперь можем оценить численность населения как всего Орловского уезда (но без города Орла с прилегающими слободами), так и его станов по отдельности:

*численность населения самого Орла вместе с прилегающими слободами сопоставима с численностью населения отдельно взятого стана.

Заметно, что в Тайчуковом стане — наименее закрытом природными рубежами от «дикого поля» — самая высокая доля помещиковых дворов служилых людей.

При составлении карты Орловского уезда 1595 года помимо Писцовой книги (и общего ориентира в виде стр.238-239 книги В.Неделина «Орёл изначальный») использовались картографические источники:

- топографические карты М 1:200000 (XX в.),

- карты Шуберта (1860-х гг.),

- планы генерального межевания (ПГМ) 1778 – 1887 гг. (Орловский, Дежкинский, Болховский и Карачевский уезды; но ПГМ Мценского уезда не рассматривался).

Упрощённо говоря, лишь каждый второй населённый пункт Писцовой книги достаточно хорошо можно привязать к местности по перечисленным картам. При отображении остальных пунктов принималась во внимание последовательность их упоминания в Писцовой книге. Писцы при составлении её, хотя и выписывали извилистую траекторию по уезду, но за некоторыми исключениями всё-таки отображали населённые пункты последовательно.

В ходе работы над картой обнаружилось, что некоторые населённые пункты с течением веков поменяли своё положение. Так, например, починок Ковынёв в верхнем течении Неполоди за четыре века сместился примерно на 1 км вверх по течению. Деревня Обалдуева в нижнем течении Неполоди сначала переместилась на 1 км вверх по реке, а затем распространилась с северного берега и на южный.

Деревня Касьянова не только обнаруживается ныне в нескольких километрах от прежнего местонахождения, но ещё и «переместилась» с левого берега Оки на правый.

Деревня Тайная в 1595 г. располагалась посреди Тайчукова леса у верховья Вязовика, т.е. где-то у опушки современного Медведевского леса. А ныне Тайное стоит на левом берегу Оки неподалёку от устья Медведевца (бывш. Вязовика).

Деревня Максимовская располагалась совсем не на том месте, где ныне расположен посёлок Максимовский.

Никитская церковь была перенесена с левого берега Орлика на правый – в Солнцево – где-то в период с 1780-х по 1860-е гг.

Встречаются довольно запутанные случаи. Так, например, современное село Сабурово стоит на реке Цон. Но в 1595 году там ещё ничего не было, кроме деревни Холхова. Зато в 1595 г. деревня Сабурово упоминается по обе стороны реки Орёл (т.е. Орлика). На карте же ПГМ екатерининских времён Сабурово обозначено только по левому берегу Орлика. На карте Шуберта в том месте показана деревня Телегина, но уже только по правому берегу. На картах XX в. постройки на месте деревни Телегина показаны как часть села Образцово.

Упомянутая в Писцовой книге деревня Розинково (на Сухой Орлице) своим местоположением совпадает с селом Разинково на ПГМ, деревней Орехова на карте Шуберта, деревнями Лошаково и Хохловка на карте РККА. А на картах к.XX века – снова совпадает с деревней Орехова (причём Лошаково подписано уже на противоположной стороне Сухой Орлицы). Когда же в первой половине 1990-х гг. я сам интересовался у местных, в котором населённом пункте оказался, то они называли и Лошаково, и Орехово, и Волобуеву (она, кстати, тоже есть на картах Шуберта и РККА).

Множество мелких населённых пунктов в среднем течении Мезенки к настоящему времени трансформировались в два – в село Дьячье и в деревню Пахомово. Несколько населённых пунктов под Скородным лесом слились в одно село Клеймёново.

С точки зрения современного географа описания в Писцовой книге не всегда «правильны». Правая сторона реки иной раз указана, например, при взгляде вверх по течению. Имеется довольно запутанная номенклатура мелких гидронимов на Городенке (в Каменском стане) и на Житовке (в Нугорском стане). Сорочижский колодезь и Берёзовый отвершек — это, похоже, названия одного и того же урочища.

Писцовая книга, весьма полно давая «стоп-кадр» 1595 г., иногда преподносит намёки и о более ранних годах. Например, топоним Кузмодемьянская Лука вызывает предположение, что когда-то — ещё до 1595 года — в излучине Оки стояла церковь Св. Козьмы и Демьяна. Или что названная по фамилии деревня Мецнянкина была основана выходцами из Мценска.

Писцовая книга 1595 г. отображает результат освоения пространства, сложившийся непосредственно в результате основания крепости Орёл. В том же 1595 г. была отстроена крепость в Кромах, а в 1596 г. – в Курске. Эти события обусловили последующее формирование южной административной границы Орловского уезда немного севернее Кром и у истоков Оки и Свапы.

Можно особо отметить и одно негативное событие тех лет, с которым составление писцовых книг было связано непосредственно – это отмена Юрьева дня. Крестьяне теряли право переходить от одного помещика к другому, и становились его собственностью. Однако же, не следует проецировать литературные образы помещиков XIX века на лиц, наделённых поместьями, века XVI-го. Всё-таки то было служилое сословие, и зависимые от них крестьяне были далеко не у всех.

При составлении карты рассматривался источник: «Писцовыя книги XVI века. Издание императорского русского географического общества под редакциею действительного члена Н.В. Калачова. Отделение II. Местности губерний: Ярославской, Тверской, Витебской, Смоленской, Калужской, Орловской, Тульской. С-Пб, 1877. стр.853-1073». Издание по сути является печатным репринтом «Писцовой книги поместным землям Орловского уезда письма и меры Дементия Яковлева и подьячего Леонтия Софонова». Недостатком издания можно считать, то что при печати явно была использована буква «ё» (чего не могло быть в документах XVI века), причём без точек. Поэтому не всегда понятно, как именно следует писать название или фамилию – через «е» или через «ё» (в таких случаях оставлено через «е»).

К сожалению, самые последние записи Писцовой книги не сохранились. Поэтому неизвестно, где именно располагались безымянные займища Тайчукова стана, сколько их было, и кому они принадлежали. По той же причине нет возможности утверждать, существовал ли вообще к 1595 г. Большой Городецкий стан (в окрестностях Тагино), до местности которого по водотоку Оки уже доходили владения О.К.Жилина. И если таки существовал, то к Орловскому или к Мценскому уезду он относился? Первые достоверные упоминания о населении Тагина, Бобрика и Поляны (в составе Мценского уезда) относятся к 1627 году, но первая четверть XVII века, как время возможного основания, вызывает некоторые сомнения (сам город Орёл после разорений Смутного времени был возрождён только в 1636 г.).

Представленная карта не исчерпывает все возможности картографирования материалов Писцовой книги. Можно и ещё уточнять положение населённых пунктов (исправлять ошибочные случаи, ежели таковые имеют место), приводить изображения населённых пунктов в соответствие с масштабом (по площадям землевладений), уточнять контуры лесов (по тем же площадям и по крупномасштабным почвенным картам).

сост. Овсянников Р.И.

P.S. Если Ваша фамилия отображена на карте, то это ещё не означает автоматически, что в Писцовой книге упомянуты именно ваши предки. С другой стороны, и отсутствие фамилии на карте вовсе не означает, что Ваши предки в то время в уезде не проживали.

Но если Вам точно известно, что кто-либо из Ваших предков в XVIII – XIX вв. жил в Орловском уезде (или немного южнее) и относился к сословию государственных крестьян, либо к дворянскому сословию, то вот в таком случае с немалой долей вероятности можно аккуратно предполагать, что Ваши предки и в конце XVI века не только проживали в Орловском уезде, но также, вполне возможно, были упомянуты в Писцовой книге.

Однако же, материалы Писцовой книги не следует рассматривать в качестве основания на право собственности на землю — по разным причинам. В т.ч. и потому как в 15-м поколении каждый из ныне живущих имеет более 32-х тыс. предков; а каждый среднестатистический землевладелец конца XVI века имеет в 15-м поколении ещё большее число потомков.

Однодворцы

В былые времена они именовались по-разному: "дети боярские", государственные, "четвертные" крестьяне. Этот слой формировался в течение почти трёхсот лет. Коренными жителями края считались служилые люди, помещенные в опустевшем пограничье в XV-XVII веках для охраны путей, ведущих с юга к Москве. Это - казаки, стрельцы, пушкари, засечные сто-рожа и другие, кто послан, перемещен из тульских, калужских, рязанских и прочих уездов. "Дети боярские" считались привилегированным разрядом воинов. Их верстали, как тогда говорилось, "по отечеству", "испомещали на земле", то есть давали надел, который сохранялся за ними в нескольких поколениях, но иногда - лишь до окончания службы.
Отсюда и название - помещики, которое позднее осталось только за дворянами-вотчинниками. Многие из нынешних орловцев и туляков ведут свой род от этих вооруженных "пограничников", о чем свидетельствуют их быт, язык, прозвания, образ жизни. В тот лихой период они имели возможность, и даже были вынуждены, "селить за свой двор" безземельных пришлых людей, бобылей и разного рода "бездомовников", чтобы обрабатывать землю. Но "укрепить" за хозяином их не дозволялось, хотя бы тот в конечном итоге и получал юридическое право владеть крепостными душами, как это случилось с тургеневским однодворцем Овсяниковым. История каждого населенного пункта в ряде уездов края начинается с выяснения: однодворческая или барская деревня. Правду сказать, однородных селений почти не было. Зачастую в них жили вместе и однодворцы и владельческие крестьяне. Из бумаг времен Екатерины II можно извлечь, например, почти весь набор бытующих ныне родовых прозваний: Стрельниковы, Теряевы, Уваровы, Рыбины, Бухтияровы, Псаревы, Клевцовы, Агеевы. Список можно продолжить.

Всего в Орловской губернии в 1830-х годах проживало около 150 тысяч однодворцев. Различие между ними и владельческими крестьянами было не только пра-вовое и имущественное. Каждая из этих групп имела бытовые, хозяйственные, этнографические и даже диалектно-языковые различия. В результате реформ Петра I отпала надобность содержать во-енно-земледельческий слой крестьян в центральной России. Часть служилых людей вошла в состав дворянства. Но большинство по бед-ности и измельчанию наделов, либо по нежеланию нести службу (что было обязательно для дворян)
причислены к податному сословию и получило наименование однодворцев, или государственных крестьян.

Однодворцы (выходцы из московских служилых людей, не попавшие в состав дворянства) платили подушную и оброчную подати. Делались неоднократные попытки распространить крепостную зависимость на казаков и однодворцев, однако эти группы продолжали занимать промежуточное место между государственными крестьянами и служилыми людьми.

Понятие «однодворец» прочно вошло в официальные документы уже к середине 17 века и обозначало людей, которые сами и их предки в прошлом служили в дворянском ополчении, но из-за бедности и запустения земель больше служить не могли, потому что все их поместье состояло из одного двора (отсюда название). Жалованья неслужащие дворяне не получали, а собственные скудные доходы не позволяли им отправиться на службу, оставив хозяйство. Государство подобная ситуация устраивала, поскольку однодворцы жили по южной лесостепной границе и своим присутствием на этих землях способствовали их хозяйственному освоению и, кроме того, могли выступить в их защиту в случае прямой военной угрозы.

Однодворцы являются потомками служилых людей, нёсших дозорную и сторожевую службу на южных границах в XVI-XVII вв., которые в дальнейшем не приобрели права российского дворянства. Класс однодворцев сформировался из русских детей боярских украинных городов (особый разряд детей боярских), стрельцов, солдат, рейтаров, драгун, копейщиков, пушкарей, засечных сторожей и обедневших дворян, городовых, рязанских и донских казаков, Касимовского и Кадомского служилого люда, а также части татарской аристократии.

После введения Петром I обязательности службы для всех без исключения дворян те из однодворцев, кто не мог или не желал поступить на службу, не приобрели дворянских прав и поместий и остались в прежнем состоянии. Дворянское происхождение при этом не играло никакой роли — представители одного и того же рода, чьи предки когда-то служили, в результате петровской реформы оказались в разных сословиях.

Однодворцы не имели большинства дворянских прав и привилегий, платили налоги и несли повинности (в том числе рекрутскую), однако могли владеть землей и крепостными крестьянами. Однодворцы были освобождены от телесных наказаний. Как и дворяне, все однодворцы уже в 17 веке имели фамилии и в 18 веке в документах упоминались только с ними. Подавляющее большинство однодворцев выбирали в жены представительниц своего сословия, сословная принадлежность жен однодворцев тщательно фиксировалась в ревизских сказках конца 18 века.

С начала 19 века с общим изменением отношения правительства к дворянскому сословию меняется и положение однодворцев, которые начинают рассматриваться все в большей степени не как «бывшие дворяне», а как государственные крестьяне. Окончательно они были переведены в это сословие в 1866 году, однако в местах традиционного проживания ещё долго сохраняли сословное самосознание.

Великий реформатор Пётр I, придя к власти, начал формировать новую элиту — дворянство, которое возвысил над основной массой служилых людей. Старая русская служилая элита должна была деградировать, не доказывая личной преданности Царю… Понимая, что грамотность обделённого царской милостью сословия может способствовать вольнодумству и бунтам, Петр приложил немало сил, чтобы перевести не получивших дворянства детей боярских, стрельцов и казаков в полувоенное сословие однодворцев, которые, подобно крестьянам, платили бы тягло, лишились бы сословных амбиций и служили бы пушечным мясом в будущих войнах России. Именно поэтому, открывая государственные школы для начального обучения детей, Пётр распорядился не давать грамоты именно однодворцам. «Во всех губерниях, дворянского приказного чина, дьячих и подьячих детей, от пяти до пятнадцати лет, опричь (кроме) однодворцев, учить цифири и некоторой части геометрии».

Однако, большинство детей обучалось у грамотных родителей, отставных военнослужащих, писарей и бродячих учителей, которые обычно были из крестьян. В народе их называли «учитель вольной школы».  А также грамотности детей однодворцев нередко обучали священники и служащие церковного причта.

Тем не менее, грамотность среди однодворцев утверждалась. Овладевшие грамотой были успешны во многих сферах трудовой деятельности, в торговле и на военной службе. Грамотные имели больше возможности не только повысить свой достаток, но даже и перейти в другое сословие.

Известный российский общественный деятель и юрист Я. Л. Тейтель в 1870 году об однодворцах и их женах писал: «…мужчины большею частию теряли свой дворянский облик, среди женщин же попадались лица, свидетельствовавшие о расе и дворянском происхождении…»

В. И. Ченопятов писал: «…в избах однодворцах вы зачастую наткнетесь на жалованную грамоту данную их предкам, которую они берегут как святыню, с презрением относясь к петровской бюрократии…»

Л. М. Савелов об однодворцах писал: «…нередко в какой нибудь избе однодворца вы найдете древний свиток как доказательство того, что предки его теперешнего владельца были служилыми людьми и помещиками…»

Н. А. Ридингер в 1865 году писал: «Писцовые книги, купчие крепости и фамилии ясно показывают, что однодворцы были дворяне и владели землею, но, обедневшие и не служившие, во времена Петра I потеряли права дворянства…»

(nb фамилия Скитев - признак того, что род этот идет из тех времен, когда Романовы еще жили себе в своем Пскове, Реформации в Европе еще не случилось, и Русь в том числе именовалась и Скифией (Скитией). В данной фамилии сохранилось древнее название, Скитев - из скифов (Скитов, Скифов).